Господи, как я устала…. Раз сказала – не молчи себе там чего-то надумав, два сказала… Бес толку! Опять сам придумал, сам обиделся, гонит там сидит, накручивает, а мне озвучить не может. Или не хочет. Бесит уж. Вроде большой такой достаточно умный мужчина, а ведет себя хуже девочки временами. Ты хоть скажи – чо опять тебе привиделось-то?????? Ну обсуждали же уже. Бля…..
Вчера себе придумала. Прилечу утречком раненько, сумку кину в «Космосе» и пойду себе по Новодевичьему погуляю наконец-то. Одна. Чтобы никто под ногами не болтался и думать не мешал. Вовке больше ни писать, ни звонить не буду. Он знает, что я лечу, сдуется, сам позвонит, Олегу тем-более звонить не буду, сам пусть со своими тараканами воюет. А я устала. Надену юбочку длинную, повяжу платочек и буду гулять по монастырю. Думать и умиротворяться.
А они пусть себе там гонят.
А потом приедет Серёжка и сопливую вовремя поцелует. Вот это будет эпический финал. J Вова умрет просто на месте. А Олег продолжит дальше мученически нести свой тяжкий крест. Блеан…… Ащще….
А однажды ты проснешься и поймешь внезапно и очень ощутимо, что ты больше не можешь без неё. То-есть, ты и раньше не мог, но сейчас это стало вдруг совершенно невозможным, как если бы ты не смог бы сделать глоток воздуха полной грудью. Нарастающая внутри паника «только бы успеть», подтолкнет тебя решительно в спину и ты затолкаешь как попало свои вещи в сумку, побежишь на поезд, самолет, автобус, неважно – лишь бы успеть. Купишь билет, сядешь, отправишься в путь, преодолевая все нарастающее нетерпение. Блуждающая улыбка счастливого безумца перечертит твое лицо, глаза не смогут скрыть того самого огня, который всегда в её сердце будил непонятное волнение и нежность. Руки будут нерешительно теребить телефон – позвонить или не позвонить, пустить все на самотек или подготовить почву? Не позвонишь…. И те самые крайние минуточки дороги тебе покажутся бесконечными, как-будто и не было этих месяцев в разлуке, как-будто вот это время и есть самое долгое в твоей жизни ожидание. С замиранием сердца ты влетишь по ступеням на её этаж, позвонишь в дверь……
Она откроет, как всегда приветливая, как всегда родная, как всегда твоя. Улыбнется и просто скажет: «Я ждала тебя. Я знала, что однажды ты придешь навсегда»
А я не знаю ни слов, ни жестов - другие люди, другое место. И даже, наверно, не очень честно включать невинных в свою игру. Хотя порою - "пошло всё к черту", все песни спеты, эскизы стерты, ты видишь - кому-то [наверно, черту] пришлась история по нутру. И он до дыр засмотрел кассету, где вместо обложки лишь надпись "Лето"... И если б её продавали где-то - я тут же купила бы - вспомнить всё. Все эти ошибки по дням и знакам, дорогам, порогам и Зодиакам. Все лучше, чем тихо сидеть и плакать, и думать, что жизнь тебе там несет.
С трудом представляется - что там дальше? Мы стали серьезней, умней и старше, поменьше доверия, больше фальши - привычные маски нам всем к лицу. Меня удивляет твоя подруга, мы редко встречаем с тобой друг друга. Но летом сбивается шаг - по кругу, по старому импульсу, по кольцу... А к осени финиш - пора расстаться. Все это просто, пока за двадцать. А дальше - семьи, и может статься, нас летом не будут сидеть и ждать, пока мы решаем меж "друг" - "не друг", пока север снова сменяет юг...
И вот начинается новый круг. Мы снова на старте. Пора бежать.
Иногда я ощущаю себя премудрым Каа, тем, кому понятны все тайны мироздания и самые непонятные мотивы действий тех или иных объектов. Иногда мне кажется, что я могу приподняться над миром и увидеть все с высоты птичьего полета. Окинуть широким взором и оценить беспристрастно, не так, как мне хотелось бы, а так, как есть на самом деле.
Вот он – сильный умный, гордый, подломленный зверь, которому накинули уздечку и попытались оседлать и запрячь в телегу, а он не такой. Он дикий. Он такой же, как и я – лесной быстрый зверь. Смирение не его удел, но навязанное извне желание видеть его именно таким. И это противоречие раздирает его. Хочется быть собой. Но хочется быть хорошим. Для всех. Точнее, для тех всех, кто так или иначе дорог. А если эти все видят его в разных ипостасях? Если одним он нужен таким, как они хотят его видеть, а другим – таким, какой он есть, что тогда? Кому угодить? СЕБЕ! Прежде всего всегда и везде – себе. Пока ты не поймал гармонию, ты не способен дарить людям любовь и радость. Олень мой. Гордый, сильный, умный, быстрый, могучий зверь.
Она. Не знаю. Она – это просто она. Та, которая решила оседлать и привязать. Не приручить, нет, такое слово ей не знакомо – именно привязать к себе. Какие-то дурацкий копипасты не самого умного содержания. Такие же нелепые шаблонные мысли и стихи. Обычная. Но с оленем. И это странное противоречие обескураживает и вызывает недоумение.
Я знаю, знаю, надо любить весь мир, нельзя осуждать, не мое дело и все такое прочее. Но так почему-то не получается. Почему? ПОТОМУ. Вот единственно правильное слово, которое все объясняет.
Хочется протянуть ему руку и сказать – пошли за мной. Пошли в наш лес. Ты же помнишь, как пахнет там на закате? Наши тайные тропы. Наш берег, где мы с тобой ласкались. Пошли за мной, мы же дети природы, наш дом там. А он встал на кромке леса, стоит, смотрит, хочет, но боится, потому-что уже забыл, как это быть вольным. Он забыл дух свободы, у него уже уздечка. И он уже не олень. Он уже тягловая лошадь. Точнее – конь, но это сути не меняет. Есть стойло, есть овес и сено, и есть свой исхоженный маршрут, по которому он изо дня в день тянет свою телегу. А я стою, смотрю на все это издалека и не понимаю.
И для меня этот лес без него опустел навсегда.
Что к тебе чувствовать через такие дали,
время прошедшее, новые имена?
Память всегда сбивается на детали, два года принадлежавшие только нам.
Ты слышен внутри меня. Слышен, хотя и тише: я знаю, о ком ты дышишь и кем молчишь,
и все потому, что ты родом из самых ближних, изученный мной от следствия до причин.
Мир после тебя никогда не случался прежним, и я накрываю пальцами этот шрам.
Что чувствовать?.. Впрочем, я чувствую только нежность.
Но впервые она так немыслима и остра.
31.08.13
Ночь. Машина. Кольцевая. Я и он. Знакомы давно, но такое чувство, что познакомились только-что. Он боится меня, я это ощущаю явно - это странно, но так необычно. Он такой... Это мне бы надо его бояться, но вместо этого робость посетила моего спутника.
Аэропорт, прогулка по городу, уютное кафе перед этим, бокал коньяка, кофе, пристальный взгляд мне в глаза - вопрошающий, изучающий, обволакивающий и всепроникающий взгляд.
"Леночка, я до сих пор поверить не могу", - берет мою руку в свои ладони, и смотрит все также - бархатисто, из - под ресниц.
Смущаюсь. Такие мужчины всегда меня смущали, чтобы не говорили, как бы не вели себя, наверное, я до сих пор в душе все тот же гадкий утенок, который каждую такую встречу воспринимает, как нечто странное и из ряда вон.
А потом будет наша первая ночь, которая разделит все на "до" и "после", а потом невозможность существования врозь, а потом......
Я уже по тебе скучаю. Я пока ещё не вся твоя, но я очень этого хочу.
Вернее и преданнее человека вряд ли можно сыскать. И если ты меня смог отогреть, то.... Да ты и сам знаешь.
Фшоки, фшоки я!!!!! Опять феячу, впрочем, не опять, а уже даже не знаю как. Сначала материальные мелочи: давно хотела себе блузку, вполне определеннного фасона. Две главные детали – короткие рукава-фонарики и бант на груди (ленты в него завязываются) – то модель не та, то качество аховое, то цена забубенная. А тут коллега пошла на фитнес. Нарастила бицуху, и внезапно выросла из вот такой блузки. Новой практически, ещё и серджинетти, правда цвет не такой, как я хотела и материал, но в целом - оно моё, то самое. Ладно. Поудивлялась совпадению, но не сильно. Собираемся в прихожке у подруги, она натягивает такие угарные кедики, я спрашиваю – где взяла? Мне отвечают, там вопль огорчения, потому-что в куловом магазине на диком сейле всего за 300 рэ, а я сама давно хочу чо-нить подобное, типа кедиков, но лучше лоуферы или теннисные туфли. И белий-белий. Захожу домой от подруги, звонит маман – Лен, я тут таво, тебе туфли не нужны? Купила. А они мне узкие. Ходить невозможно. На выходных пошла к ним в гости ииииии та-дам!!! Мне отдают эти самые теннисные туфли, как я хотела – один в один практически. (надо заметить, что это все ещё мне и даром выходит). Далее поехали. Вчера. Чот меня этот статус насмешил Зинин, сама уже понимаю, что окончательное «все», ибо дети всегда от бога, а с богом я не конкурировала никогда, суеверна, но все-таки обозначить точку хочется. Телефон у Олега удобный рабочий – можно даже с ним не связываться, секретарю все передать. А коллега и говорит – это тупо, поговори с ним сама. Вы же взрослые люди, а я не хочу. Но убедила. Звоню, секретарь соединяет, его нет на месте. Я радостно передаю инфу ей. Как и хотела. J Вовка. Ну Вовка уж понятно, даже уже и не удивляюсь. Карма, видимо, или не знаю, что это такое ещё. И в довершении всего. Сижу вчера такая на работе, думаю – вот Женька уже год мне не платит алименты (чуя, как закипает уже дерьмо в душе, потому-что жить год на подсосе, это я вам скажу не айс… Причем этот подсос он мне сам и организовал небрежно) Воооот. Сижу и думаю – щаз позвоню приставу и поинтересуюсь – контролирует ли она вообще ситуацию, и что он устроился на работу. Правда непонятно как – официально или нет, и айда-инде (море же маячит на горизонте) Естественно я до неё не дозвонилась – либо занято, либо трубку никто не берет. А ровно в 23.00 мне звонит бывший с вопросом – ты к приставу ходила что ли? Мне тут повестка пришла угрожающая. ВОТ ТАК ВОТ! Как-будто кто-то сверху бережно так сортирует – на. Это тебе надо, а то не надо. Причем так наглядно он это делает. J
А вечером стою, варю ребенку сосиски, жду, пока закипит, прислонилась к стеночке чота, и такой мне чудный диалог привиделся с Вовушкой, и была в нем дочка им попрошенная, и звали её Майя (почему-то внезапно), и как-то так.
Олега только жалко почему-то. Но я уже больше не могу. У меня сил не осталось.
Статус: «две полоски))))))))» Неожиданное открытие – не больно, смешно, жалко, странно, но не больно!!!! Гульназка брякает обыденно – ну и слава богу. Вот тебе и решение. Звоню Вовке. Скидывает. Перезванивает сам. Сначала напряженно, потом слезы, потом отчитал, как девчонку. Коротко бросаю – я хочу тебя видеть. Только не задавай вопросов. Что случилось, спрашивает? А я и не знаю, что конкретно – все случилось. Просто внезапно кончился завод. Потом разговорились, потом помирились, потом внезапное признание, ком в горле, почти шопотом от нежности, и я понимаю – ему я нужна. Как воздух. Это так приятно ощущать на себе, что НУЖНА, не что-то от тебя, а ты сама нужна. Это страшно, но накатывает волной под горло. «Ты же больше, чем просто моя Лена» И хочется подойти и вжаться, понять внезапно, как все остальное неважно – я его …. И он не боится это признавать и говорить вслух, и ему не надо для такого признания напиваться вхлам… Скучал. Злился. ТОСКОВАЛ. А я дура. Пошутила – не обижай меня. У меня ж есть душа, она жутко ранимая, потому в броне. А он – это не броня. Так, тонюсенькая жестянка. Которую пальцем можно проткнуть, и чувствую, что ему же за себя стыдно. За свою дурацкую жестокость от обиды. ГОСПОДИ, ДАЙ МНЕ ЗНАК!
Или ты уже дал?
И самое угарное – спасибо Зинаиде за этот её дебильно-детский порыв поделиться со всем миром своим положением, если бы не она. Я бы ему сама не позвонила, а он бы затянул до такой степени, что я бы просто отвыкла. Волк-Вольф-Вольдемар-Вовка. J
Маленькой девочкой, ласточкой, бедной овечкой,
Солнечным зайчиком, лучиком в царстве темном,
Обнимать когда вместе, скучать если не вдвоем.
Убеди меня в том, что все будет хорошо,
и что бог меня для кого-то лучшего бережет,
и что самое темное время перед рассветом,
что конец января означает, что скоро лето.
Только мне без тебя ни холодно, ни горячо,
я люблю, когда ты целуешь меня в плечо,
снишься мне по ночам, сам того не желая...
Только рядом с тобой я чувствую, что живая.